![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
(no subject)
Mar. 28th, 2018 12:18 amBy all that’s wonderful it is the sea, I believe, the sea itself — or is it youth alone? Who can tell? But you here — you all had something out of life: money, love — whatever one gets on shore — and, tell me, wasn’t that the best time, that time, on the sea that gives nothing, except hard knocks — and sometimes a chance to feel your strength — that only — what you all regret?
Крым, наверное, тоже про молодость, может даже про юность. Иногда мне начинает казаться, что главная причина, по которой мы — собирательные, мы, конечно, условные— не можем смириться с аннексией, — это закрытые двери в прошлое по-своему легкое и по-своему беззаботное. Смириться, конечно, слово неподходящее, смиряются с утратой, с неизбежностью, но не преступлениями. Крым, конечно же, никакая не утрата, не злой рок, не трагическая случайность, всего лишь нарушение международного права, сухой бездушный факт. Но определение смириться все равно заменить нечем. Грустно ли осознавать аннексию? Безусловно, но непостоянно. Никто из нас (конечно же, собирательных), не просыпается с мыслями о полуострове, и не засыпает. Временами накатывает гнев, временами безысходность, но в основном все мы живём дальше в реальности, на карте которой больше нет этих близких гор у моря. В этом месте таких одинаковых, хоть и нечастых, размышлений на тему Крыма я наконец обретаю на миг утерянное ощущение различия со страной-агрессором, государством-бензоколонкой, — я не мечтаю о дне, когда крым станет нашим, и вряд ли когда-нибудь туда поеду, если это случится. Некоторые двери лучше не открывать. (Что, бесспорно, вовсе не означает, что аннексию можно так и оставить).
Крым, наверное, тоже про молодость, может даже про юность. Иногда мне начинает казаться, что главная причина, по которой мы — собирательные, мы, конечно, условные— не можем смириться с аннексией, — это закрытые двери в прошлое по-своему легкое и по-своему беззаботное. Смириться, конечно, слово неподходящее, смиряются с утратой, с неизбежностью, но не преступлениями. Крым, конечно же, никакая не утрата, не злой рок, не трагическая случайность, всего лишь нарушение международного права, сухой бездушный факт. Но определение смириться все равно заменить нечем. Грустно ли осознавать аннексию? Безусловно, но непостоянно. Никто из нас (конечно же, собирательных), не просыпается с мыслями о полуострове, и не засыпает. Временами накатывает гнев, временами безысходность, но в основном все мы живём дальше в реальности, на карте которой больше нет этих близких гор у моря. В этом месте таких одинаковых, хоть и нечастых, размышлений на тему Крыма я наконец обретаю на миг утерянное ощущение различия со страной-агрессором, государством-бензоколонкой, — я не мечтаю о дне, когда крым станет нашим, и вряд ли когда-нибудь туда поеду, если это случится. Некоторые двери лучше не открывать. (Что, бесспорно, вовсе не означает, что аннексию можно так и оставить).
